— Не грусти, — он взглянул в затуманенные глаза, придержав меня за подбородок. — Не хотел тебя расстраивать.

— Ты не расстроил, — легко улыбнулась я, повела плечом и ушла в дом.

Остаток вечера мы провели по раздельности, но я думала о нем. Думала, пока возилась по хозяйству, приводя в порядок жилье, обустраивая, наводя уют. Как это бывает, работы было много. Шад занимался своими делами. Вечером я вышла во двор повозиться в цветнике. Напоить водой колокольчики, проверить, как там бедный маковник… Меня это успокаивало. Возвращало если не в детство, то в спокойствие — точно.

Сегодня голова была занята дурацкими мыслями.

Меня смущало, как Шад смотрит на меня.

Это продолжалось с вечера, когда мы посетили местный бал. С тех пор я постоянно ловила на себе заинтересованные взгляды. Даже сегодня, каждый раз, когда появлялась в поле зрения. Он пока ничего не говорил. Но думал обо мне, я это видела.

Пока между нами лишь взгляды. Но большее — это вопрос времени.

Наверное, наш спонтанный урок ближнего боя его распалил. Ему пришлось ко мне прикасаться, стоять вплотную. У меня самой Шад не выходил из головы.

Закончив с клумбой, я хотела войти в дом, но остановилась, глядя на него со стороны. Призывно светились окна. По двору разлился хрустальный звон довольных колокольчиков. Ветер приносил запах цветов и зноя. Я зверски устала, но чувствовала себя абсолютно счастливой.

И даже мысли о муже уже не так пугали.

После изнурительной работы я решила принять душ. Здесь он был скупым, словно экономили воду, зато хватало местных штучек для ухода за собой. Их я приобрела в косметической лавке накануне. Большинство товаров завозные, но были и местные. Я купила гель с гранулами, которые делали кожу гладкой и нежной. От него пахло свежестью и солью — непривычный запах для привыкшей к ароматам цветов и трав иларианки. Его нужно было наносить на тело до купания.

Я разделась в крошечной ванной. В зеркальном отражении на стене я видела себя целиком: черные волосы, которые после нанесенного масла стали похожи на тугие плети, облепившие спину, белое лицо с татуировками вокруг глаз. Сейчас я безумно себе нравилась. Как хорошо, что не свела, когда пряталась…

Подождав положенное время, я включила душ и смыла с себя косметику. Кожа действительно преобразилась. Я с удивлением водила по ногам рукой, поражаясь мягкости. Вымыла волосы, те на ощупь остались прежними, зато стали тяжелей, а когда высушила их — рассыпались по плечам волной. Масло усилило природный завиток локонов.

Я оделась, выбрав просто платье чуть выше колен, как принято здесь носить.

А когда вышла. Увидела, что дверь приоткрыта. Сюда входил мой муж, пока была в душе.

Я удивленно огляделась? Зачем? Искал меня? Слышал ведь, что в душе — постучал бы, позвал. Хотела было к нему пойти, но кое-что заметила.

На постели лежал кинжал. Шад принес его сюда.

Я взяла его ладонь, сжала, ощущая давление рукояти, сделанной не моей ладони. Попробовала подушечкой пальцев острейшее лезвие. Кинжал, конечно, предлог. Удобный, красивый предлог, чтобы войти ко мне, чтобы прикоснуться, обучая… А может, я все выдумываю, и Шад просто принес его, увидев, что забыла оружие, которое по праву стало моим.

Подождав несколько минут и все взвесив, я с кинжалом в руках вышла из комнаты.

— Не дашь пару уроков перед сном? — спросила я, остановившись на пороге его спальни.

Шад обернулся, он был без брони, но в плаще, словно куда-то собирался.

Взгляд задержался на мне. На ногах — раньше я такую длину не носила, на кинжале в руке.

— Почему нет? — согласился он, и сбросил плащ.

Понял, что серьезно настроена. А может, ему интереснее со мной провести время, чем там, куда он собирался.

Я вошла, начался урок — такой же, как тогда, на улице. Я послушно повторила все, что он мне показывал: выпады для защиты и атак. Мой кинжал был обнажен, но его остался в ножнах. Скользнув по ним взглядом, я вскинула глаза:

— Хочу попробовать спарринг с тобой, Шад.

Он усмехнулся — едва заметно, но предложение принял.

— Уверена, Рива? — голос стал ниже, чем обычно, а янтарный взгляд таким внимательным, что на щеках появился румянец.

Смотрел прямо — даже на «Стремительном» на меня так не смотрел. Выдвинул кинжал, помедлил и достал целиком. Подбросил, поймал жилистой рукой.

— Я намного сильнее тебя. Даже не представляешь, насколько.

— Я попробую.

— Ты можешь нападать, — предложил он, став серьезным. — Атакуй в полную силу.

Я потверже сжала неудобный кинжал. Сделать такое предложение — практически меня обездвижить. Защищаться легче, чем нападать. Для атаки нужна смелость.

Но сегодня она откуда-то взялась.

Перед собой я видела не противника, а мужа. И цели его заколоть не было, с другими целями я сюда пришла — это игра, а не тренировка и тем более не бой.

Я взмахнула рукой — рассекла воздух перед собой, заставив его отпрыгнуть. Он не сводил с меня глаз. Они стали другими — пристальными, приглашающими.

— Смелей, — подбодрил он меня.

Кажется, ему тоже интересно.

Еще несколько выпадов, от которых он увернулся. Шад как будто испытывал меня — смотрел, на что гожусь. Третий отразил своим кинжалом, а затем я оказалась в его руках с приставленным к горлу лезвием. Острие кололо подбородок снизу.

Я стояла к нему спиной. Он тяжело дышал — я ощущала, как трепещут волосы на затылке. Но, пожалуй, это бой слишком легкий, чтобы он запыхался. Меня саму разволновал наш короткий поединок.

— Хорошо, — наконец оценил он, прежде чем опустить кинжал. — Тебе нужно больше тренироваться.

Но не отпустил меня — я так и стояла с заведенными за спину руками. Он держал меня за запястья, собрав их в горсть. Я обернулась через плечо, интуитивно пытаясь поймать янтарный взгляд, а он как раз над плечом склонился.

— Думаю ты понял, что я не драться пришла, — призналась я.

— Понял.

Он поцеловал плечо — совсем не ритуально. После этого я не ушла, не сказала ему остановиться, не прогнала. Он не торопился, так и дышал над плечом. Молчал и тянул почему-то. Может, просто наслаждался моей близостью — мы совсем рядом.

— Ты же говорила, иларианки не спят с иноземцами, — прямолинейно, как у них принято, напомнил генерал.

— Передумала, — наконец я сумела поймать его взгляд. — С этой ночи с тобой буду спать.

Шад одной рукой вложил кинжал в ножны — задвинул с тихим шорохом, не прерывая со мной зрительный контакт. И я тоже на него смотрела. Сердце так ровно билось, словно я бесстрашная. Я дала ему увлечь себя на кровать, оставив урок владения кинжалом для другого вечера.

Глава 29

Я лежала в теплой постели, в его объятьях и смотрела в потолок.

Говорить не хотелось. К счастью, григорианцы после близости не слишком болтливы. В голову лезли упрямые мысли о том, где мой муж успел познакомится с иларианками. О том, что они были он сам признался. А теперь я лично убедилась в этом. Есть детали, которые можно только почувствовать: так вот, у Шада с нашими девушками точно был опыт.

Наверное, это было до Эдетт.

С девушками, не отягощенными принципами морали. Или с теми, кто не мог выбирать — ведь рабынь не спрашивают, где они хотят работать. Не хотелось думать, что Шад мог спать с рабынями, но спрашивать об этом точно не буду.

Я тихонько вздохнула.

Так рада, что это случилось… С начала брака я страшилась этого момента и знала, что он неизбежен. Хорошо, что он дал мне привыкнуть — к его внешности, к мысли, что придется спать с иноземцем. И все так хорошо прошло… Момент интима, пожалуй, давил на меня сильней всего.

Одним камнем на душе меньше.

Я взглянула на него.

Шад лежал на спине, обвив меня одной рукой. Узловатые пальцы задумчиво пощипывали мой локон. Янтарный взгляд генерала был устремлен в потолок, грудь мерно поднималась. Выглядел он настолько расслабленным, насколько это возможно для григорианца.