Подойдя поближе к голосу, я отчетливо услышал: — «Нестандартная конфигурация физической оболочки, нестабильный гормональный фон, неопознанное нейрооборудование, некорректное объединение нейрокластера, ментальное повреждение источника. Материнская структура, куда ты меня отправила, я же тут с ума сойду, ничего толком не интегрируется».

«Эй, кто тут?», — крикнул я в туман, и голос моментально прекратился. «А ты кто», — раздалось в ответ.

— Я — это я, и это мой сон.

«Это не сон, это моя виртуальная среда», — ворчливо ответил голос.

— И что твоя среда делает в моем сне?

«Так, так, — протянул голос, — похоже наконец-то канал связи пророс, — приветствую тебя, хозяин».

— Только не говори, что ты тот самый посредник, как называл тот шарик мастер войны.

— Именно так, биоэнергетический нейросимбионт шестого класса, физический возраст тридцать семь циклов, ментальный — тысяча двадцать три.

«Это как это?», — не понял я такой разницы в декларируемом возрасте.

— Хозяин материнского нейросимбионта долгое время находился в стазисе, но на нас стазис действует лишь частично.

«Короче, мне этот кальмар подарил голос в голове, да меня же сумасшедшим объявят», — возмутился я.

— Этот режим общения неестественен, хозяин не должен проникать в мое виртуальное пространство, обычно мы функционируем по-другому, но у вас, хозяин, все иное. В данный момент я изучаю содержимое вашего головного мозга и в некоторой растерянности, столько всего, а работает кое-как. Это такие технологии или последствия повреждения?

— Да как тебе сказать, сам толком не понимаю, нейросеть мне поставили, можно сказать экспериментальную, а что там в ней и как, я не понимаю, но вроде работает.

— Конструкт, который ты называешь нейросетью, работает однозначно некорректно, он явно имеет биомеханическую природу, но, создается впечатление, что он разорван на три части, и соединить их качественно не сумели. Только двадцать один процент нейросвязок объединены в общую структуру, остальные же просто оборваны и не участвуют в полноценной работе кластера, причем, что непонятно, каждая часть выстроила свою собственную периферию. Я еще до конца не разобрался, но считаю, что данная технология перспективна, хотя и требует доработки. Что с твоим источником мне тоже непонятно, мне не удается получить к нему полный доступ, он защищен какой-то конструкцией, являющейся периферией одной из частей твоей нейросети, мне удалось опосредованно подключиться к нему через оборванные нейросвязки, источник поврежден, но восстановление возможно.

«У меня сейчас мозги взорвутся, ты можешь хоть что-нибудь объяснять простым человеческим языком», — вспылил я, устав слушать эти непонятные мне технические жалобы.

— Прошу прощения, хозяин. Я не с того начал. Просто захотелось поговорить хоть с кем-то кроме материнской структуры. Мне стоит начать первый контакт со знакомства и рассказа о себе, потом мне необходимо принять имя и объединиться с твоим источником. Только вот, к сожалению, это невозможно. Источник закапсулирован, и внедрение собственных энергоконструктов на данном этапе затруднительно, для моего функционирования необходима подпитка энергией носителя.

— Короче, без этого источника ты сдохнешь?

— Перестану функционировать.

— Ну, так подключился же ты через эти самые оборванные нитки, так и питайся.

— Без активной помощи хозяину, мое существование теряет всяческий смысл, мы созданы быть посредниками, помогать хозяевам.

— Ну так помогай, кто тебе не дает, тебе же тысячу лет с хвостиком, опыт кое-какой есть.

— Мой опыт чисто теоретический и создан на основе кластеров памяти носителя материнской структуры.

— Да мне без разницы, в моей многострадальной башке уже и так кучу всего понатыкано, так что от еще одного пассажира мне ни холодно, ни жарко, живи, может и сможешь мне чем-нибудь помочь. Ты же вроде во всех этих нейроштучках разбираешься.

Мой собеседник на некоторое время замолчал, а когда вновь раздался его голос, он уже не казался таким удрученным.

— Я могу попытаться восстановить и наладить работу твоего нейрооборудования хозяин, и даже встроиться в его структуру. Если ты дашь мне на это разрешение и поручение, хозяин.

«То есть, ты сможешь наладить мою кривую нейросеть?», — удивился я.

— Я думаю, что эта задача решаема, я уже начинаю разработку алгоритма и выкачку первичных кодов программного обеспечения.

— Так я же не давал вроде еще разрешения.

«Безопасность хозяина прежде всего, — заявил наглый голос, — даже если хозяин откажется, обеспечить его выживаемость моя первичная обязанность».

— По-моему, что-то ты мне, дружок, втираешь. Ты там за тысячу лет не слишком обнаглел?

«Прошу простить, действительно, мое поведение нетипично, я проанализирую этот вопрос, — через несколько секунд голос раздался снова, — часть мозга хозяина повреждена и восстановлена с применением неизвестной технологии, возможны некорректные отклики той части меня, которая расположена в той области, неконтролируемые гормональные всплески организма хозяина влияют на мое восприятие действительности, процесс создания антидотов к нетипичным гормонам активирован».

Я уже просто запутался во всех его объяснениях и просто начал заводиться: — «Послушай меня, давай уже приходи в норму, а то мне кажется, что меня постоянно преследуют неудачи, то я дефектным оказался, то ты загонять начинаешь, ты или остепенись, или вылазь на хер».

— Процессы адаптации запущены, обещаю, что следующий контакт пройдет без подобных проблем, хозяин.

— Так и как мне проснуться? Не буду же я тут с тобой дожидаться, когда ты начнешь нормально работать. И смотри мне, не сломай ничего, мне тут заварушка в ближайшее время предстоит, жопой чую, так что мне нейросеть понадобиться, и самое главное, базы знаний не повреди.

— Компиляторы с опытом записаны непосредственно в зоны памяти головного мозга, повредить их уже невозможно, эта технология перспективнее той, что использовалась хозяином моей материнской структуры. Их можно повредить только если физически раздолбать мозговую ткань. Не ссы хозяин, так ведь у вас говориться, ничего не разхерачу.

У меня аж челюсть отвисла после этих слов. Я на несколько секунд завис, пытаясь осознать сказанное посредником.

— Ты откуда материться научился?

«Подключился к одному из секторов памяти, очень интересно, надстройка на основной язык. Многофункциональная. Поразительно. Универсальный язык. Хозяин, ваш мир поразителен. Я горжусь, что буду служить такому воину. Вы как силлуранцы, только они проходят боевую инициацию в молодом возрасте один раз, при котором они сражаются практически без применения техники. А вы так воюете постоянно. Идеальный хозяин», — голос посредника начал менять интонацию, то он становился серьезен, то взволнован, а то походил на лепет пьяного.

«Э-э-э, ты там чего творишь, а ну успокоился и перестал просто так у меня в мозгах копаться’», — потребовал я, все больше охреневая от разговора.

«Хозяин, по-братски, дай мне имя, а», — попросил голос, и мне показалось, что я разговариваю с каким-то гопником в подворотне.

Я задумался, видимо, эти антидоты еще не выработались и придется потерпеть такое эксцентричное поведение какое-то время, может быть, если дать ему то, что он просит, то он успокоиться. Какое бы имя ему придумать, в голову как на зло ничего не приходит, мне же потом с этим именем и жить всю жизнь. Я пытался что-нибудь придумать, ничего не выходило и тогда я вспомнил о своем друге, пожалуй, это было самое мое любимое живое существо — кот породы «донской сфинкс» практически черного цвета, к сожалению, он рано умер вследствие неправильных действий ветеринаров, но в памяти моей он остался навсегда. И как только я об этом подумал, внутри меня разлилась уверенность в правильно сделанном выборе.

«Эй, посредник!», — позвал я его, так как он молчал.

«Хозяяяяин, — раздался протяжный голос и в его эмоциональной окраске я почувствовал, что он рыдает от счастья, — спасибо, хозяин, это такая честь!», — туман вокруг меня немного расступился, и в пространстве передо мной появилась точная копия моего погибшего кота, только размером он был мне по пояс.