— Тебе холодно?

А что, хочешь согреть меня? Я почувствовала, неясную злость и просто кивнула, чтобы снова не раздувать скандал.

— Я принесу твою одежду.

Он ушел, а я размотала платок и оценила повреждения. Локоть ныл, рука стала неуклюжей, но все не так плохо. Кровь почти остановилась. Я еще немного подержала платок на ране вместо давящей повязки и расправила рукав.

Эмиль вернулся, когда я застегивала манжету. Он держал плащ на весу, пока я возилась и я рассмотрела, во что он превратился: весь в грязи, пыли и в зеленых пятнах от травы.

По-честному, мне еще за плащ должны, но я не настолько мелочная.

Я грубовато выдернула его из пальцев Эмиля, натянула и начала застегиваться, повернувшись к нему спиной, будто все это время стояла голой.

— Что-то твой брат пропал, — стоило это сказать, как я услышала вдалеке треск, словно кто-то ломится через кусты, а затем и сдавленный женский крик.

— Опять жрет, — Эмиль устало вздохнул и пошел на звук. — Подожди здесь! Я разберусь.

Какое-то время я смотрела, как он решительно идет в сторону шума. Он сам по себе немаленький, а светлый пиджак делал его еще заметнее на фоне природы. Он правда думает, что я буду тут стоять?

Нож все еще торчал из земли около моей ноги, так что вытащила его и обтерла лезвие об джинсы. Не люблю бросать оружие.

Я оттолкнулась от дерева, убедилась, что не рухну в обморок, и пошла следом.

Эмиль ходит быстро, да и сил у него явно больше, чем у меня — он успел далеко оторваться, уверенный, что я осталась у дерева. Но между деревьев впереди то и дело мелькал его светлый костюм. Шум стих: либо бедная женщина в глубоком обмороке после атаки Феликса, либо сумела сбежать.

Сбоку я увидела между деревьями темный промельк — там кто-то прятался. Я остановилась, щурясь в том направлении.

Я не скрывалась. Не сказать, что я такой мастер маскировки, но меня закрывали кусты и несколько деревьев впереди.

А если это стрелок? Кричала женщина, но кто сказал, что стрелял именно Егор?

Я укрылась за деревом, молясь, чтобы кто бы там ни был, шел себе дальше по своим снайперским делам.

Я могла прятаться сколько угодно, но у этой женщины или кто там, времени не было. Через несколько минут фигура в черном начала пробираться дальше — к сожалению, в мою сторону. Не похоже, что меня заметили, скорее, ей нравились кусты, в которых пряталась я.

Несколько шагов на полусогнутых ногах, и она выпрямилась — теперь я видела, что это она — худая и маленькая, с копной черных волос.

Это была Надя. Та самая охотница, которая грубо послала меня в «Визите». Она-то что здесь делает? Вроде без оружия и выглядит испуганной.

Она сделала отчаянный рывок, и мы столкнулись с ней нос к носу за кустами.

На мгновение она застыла от изумления, но растерялась ненадолго. Взгляд упал на рукоятку пистолета у меня под мышкой, она молниеносно обхватила рукоятку, собираясь завладеть оружием, и я перехватила запястье, поднимаясь вместе с ней.

— Яна!

Кажется, нашу возню заметили.

Надя вцепилась мне в руку, пытаясь ослабить захват. Она бессмысленно боролась несколько секунд, но вдруг успокоилась и сделала такой бросок, что мир перевернулся. К сожалению, только в моих глазах.

Меня вмяло спиной в землю. Удар выбил воздух из легких и остатки сил из тела — я даже перестала чувствовать боль в порезанной руке. Кажется, мне что-то отбили. Как она меня так швырнула?

Ее лицо стало по-азиатски сосредоточенным, на меня она смотрела, как на грязь под своими ногтями. Охотница стремительно наклонилась, подбирая что-то с земли, и придавила меня коленом в грудь.

— Я ее прирежу! — в горло уперлось холодное лезвие ножа, который я выронила, когда грянулась об землю.

Надя обернулась, глядя куда-то вверх — так, по крайней мере, мне казалось с земли. Я застыла, успев выставить блок, когда нож пошел к горлу. Острие ходило ходуном и царапало кожу. Эта истеричка меня и так прирежет!

Рука задрожала под напором, так сильно Надя давила. Она крутила головой, словно нас обходили с двух сторон и истерично орала, угрожая меня убить, если они не остановятся.

Я часто дышала, думая, как между выдохов втиснуть вопль — слишком быстро все произошло.

— И что это для тебя изменит? — спросил Эмиль откуда-то слева. — Зарежешь, мы тебя убьем. А если сдашься, то нет.

Обидно, когда заложник вдруг понимает, что не слишком-то он ценный.

— Убери нож, — это уже Феликс, голос донесся с другой стороны, они действительно обошли нас, готовясь к атаке. — Убирай, пока не пристрелил!

Лезвие еще тряслось у моего горла, но уже чуть дальше, словно Надя сомневалась.

— Как хочешь, — сказал Эмиль, и охотница сразу отбросила нож и подняла руки, растопырив напряженные пальцы.

Я догадалась, что он в нее прицелился, хотя со своей точки видела только бледное небо в высоких тополях.

— Все-все, сдаюсь! Не стреляй!

Обзор загородил Феликс, протянул мне руку и помог встать. Мир, наконец, обрел устойчивость. Почему-то вампир ухмылялся, словно услышал злую, но забавную шутку — что-то его радовало.

Локоть снова ныл — левой рукой я остановила удар, и теперь она мелко дрожала от сверхусилий. Шелк прилип к ране — снова кровит. Но это такие мелочи по сравнению с ножом, торчащим в горле…

Я отбросила волосы с лица и обернулась: Надя сидела в траве, подняв руки. Насмерть перепуганная, но в глазах ненависть. Она следила, как кружат вампиры, оценивающе ее рассматривая.

— Она из их группы, — сказала я. — Я ее помню.

— Пойдем, поговорим, — наконец решил Эмиль.

Феликс схватил ее за тонкие руки и заставил подняться. Изловчившись, она вцепилась ему в лицо и таки пропахала щеку ногтями, прежде чем он ее скрутил. Эмиль без интереса наблюдал за стычкой.

Феликс за волосы задрал охотнице голову, и я увидела ее перекошенное лицо.

— Вот она, наша красавица, — едко сказал он. — Морду мне расцарапала!

На щеке осталось несколько розовых следов. Судя по ненависти в глазах, Надя в своем поступке не раскаивалась. Но это только пока. Вампиры — очень злопамятные твари. Никогда с ними не связывайтесь.

Охотницу потащили обратно. Я шла следом, глядя им в спины. Она извивалась, пытаясь вырваться, но Феликс волок ее без особых усилий.

Мы вернулись к обваленному входу в тоннель. Он толкнул Надю, та бухнулась в гравий, по очереди нас оглядела и задержалась на мне. Разумеется, меня она узнала, хотя с последней встречи мое лицо немного изменилось — слишком много адреналина и мало сна.

— Где Егор? — устало спросила я.

Вместо нее ответил Феликс, увлеченно рассматривающий добычу.

— В ангар я сходил, не было там никого. По крайней мере, я там никого не услышал. А девчонка эта в роще пряталась, кого-то ждала, что ли, или следила.

— Не знаю, — голос Нади стал глубоким и спокойным, хотя внешне она была на грани истерики.

Она сидела на земле, упираясь в гравий тощими руками, и нервно перебирала камешки. Наверняка знает, что никто не придет ее спасать — такие в ее группе порядки. Как говорил Игорь: на войне всегда жертвы.

Ну, жертвы, так жертвы. Быстрее расскажет.

— Что-то я опять жрать хочу, — весьма кстати ввернул Феликс.

— Моя очередь, — осадил его Эмиль, взгляд скользил по шее и тонким рукам девушки так же, как по мне, когда он учуял свежую кровь.

Он что, реально ее сожрет? Может быть, даже не один, почему нет. Ее-то точно жалеть не станут.

— Кто стрелял, Живцов? Где остальные? — мой бывший начал задавать вопросы, а терпение у него короткое.

Надя съежилась и опустила голову. Я присела на корточки, пытаясь поймать взгляд. У меня кружилась голова, болела рука, я была уставшей и голодной — мне не хотелось вытягивать информацию клещами.

— Быстрее расскажешь, больше шансов, что все не совсем плохо закончится. Я серьезно.

Надя ссутулилась, ветровка натянулась на острых плечах. Тело напряглось, словно перед броском, она сжала ладони, набирая полные горсти гравия.